Рав Мешулам и его семья

Итак, мы знаем, что раввин Мешулам Кузиимел все необходимое для занятия печатью книг. Он был, прежде всего, высокообразованным человеком, раввином и мог выбрать подходящую по качеству и востребованности рукопись, и лично проверить ее перед печатью. Кроме того, он был врачом и потому знаком с естественными науками, что облегчало пользование технологией печати. Но главным движением его характера было желание сделать нечто значительное, нужное и важное, то, что больше и значительнее его самого. Даст ли новое дело доход, конечно было неизвестно. Судя по тому, что рав Иегуда Минц называет Мешулама парнасом (представителем группы лиц, избираемых общиной для заботы о ее материальных нуждах и для представительства перед властями), рав Мешулам был очень обеспеченным человеком.

Новое дело требовало больших расходов. Заказ шрифтов у гравера, изготовление пресса, закупка бумаги, помещение, где есть место для набора нескольких листов и место сушки свежеотпечатанных листов. Ни быстросохнущей краски, ни противоотмарывающих средств тогда не было. Да и хранить непронумерованные листы надо было до полного окончания печати всей книги, чтобы лишь потом начать переплет. Выбор же для печати четырехтомника был и вовсе предприятием крайне смелым, поскольку откладывал возврат вложений минимум на два-три года.

Интересный подход к информации о семье Мешулама Кузи использовал профессор Перец Тишби (דפוסי-ערש (אינקונבולים) עבריים איטליה. תשבי פרץ) (1914-2001) в работе о еврейских инкунабулах в Италии. Он исходил из того, что самая достоверная информация, та, что имеется в колофонах, в конце томов. 

Из колофона первого тома понятно, что Мешулам Кузи был инициатором печати четырехтомника и умер до окончании печати первого из четырех томов. Упоминания о нем в колофонах начинаются с уважительных обращений: «Наш Раввин и учитель. Знающий Рав». Видно, что Мешулам Кузи был раввином одной из общин или, как минимум известным знатоком Торы.

Колофон третьего тома также содержит важную, и к тому же трагическую, информацию. В нем Двора, жена рава Мешулама Кузи и дочь рава Екутиеля Рапа рассказывает о том, что после смерти мужа, она смирилась со своей участью, поддержкой для нее была уверенность в том, что в старости сыновья позаботятся о ней.

Очередным ударом судьбы стал арест сыновей еще до завершения работы над третьим томом. Далее она высказывает надежду на освобождение сыновей.

О причине ареста сыновей Мешулама Шломо и Моше не известно, скорее всего причиной был очередной оговор, клевета и преследования без всякого повода, что могло произойти и, к сожалению, часто происходило с любым евреем в любом месте. Типография, нечто новое, непонятное и передовое в то время вообще, а к тому же еще и с хозяевами евреями, такого вообще никогда не было. Жгучая зависть и ненависть, густо замешанная на страхе, сделали свое черное дело. Недоброжелателей и завистников у этой семьи было в избытке. Скорее всего, их гибель была связана с кампания антиеврейской пропаганды францисканцев, возглавляемая монахом Бернардино да Фельтре (которая инспирировала обвинение в 1475 году евреев города Тренто в ритуальном убийстве). 

Эта потрясающая женщина не сдалась, она не опустила руки, она не позволила горю и чувству безысходности сломить ее. Знания, полученные в работе с мужем, ответственность за семью и воля к жизни, победили. Издание книги, последний, четвертый том, Двора завершала одна. Она возглавила работы и довела до конца дело, начатое ее мужем. 

Вдова, без сомнения, была женщиной высоко образованной. Она сама написала стихи колофонов. Под ее руководством были выпущены «Слихот Минхаг Ашкеназ». 

Если вопрос, кто был первым еврейским печатником, все еще вызывает споры, то имя Дворы, дочери Екутиеля Рапа — первой женщины, издавшей еврейскую книгу, не вызывает никаких сомнений.

В то время была еще одна женщина — Эштелина, жена рава Авраама Коната, открывшего типографию в Мантуе в 1476 году, но она лишь помогала мужу. 

Согласитесь, это не одно и то же – помогать мужу или быть полноценной хозяйкой и ведущим специалистом типографии. Рабанит Двора, вдова рава Менахема Кузи лично, сама возглавляла типографию. Обычаи пятнадцатого века, в принципе, позволяли вдове, имеющей детей, заняться ремеслом. Но иметь право и реализовать его, все-таки очень разные понятия. Занимаясь домашним хозяйством, найти время и желание вникнуть в работу мужа и сыновей, притом настолько, чтобы потом суметь все делать самой. Найти в себе силы, преодолевая горе потери мужа и беспокоясь об участи сыновей, закончить издание книги. В издание книги были вложены большие средства, наверняка ее усилия спасли семью от финансовых проблем, скорее всего, от полного разорения.

Двора, жена рава Мешулама Кузи, дочь Екутиеля Рапа — героиня, великий человек своего народа, память о которой необходимо сохранить. Она была уникальной необыкновенной женщиной, родством с которой я горжусь.

Это запись в конце книги. «И закончился святой труд в понедельник в 28 день месяца Таммуз, четвертый месяц года пять тысяч и двести тридцать пятого по установленному счету. В Пиове ди Сакко, в доме учителя нашего господина Мешулама, прозванного Кузи. Да будет благословен он отныне и вовеки.»

Вот такая история моих предков, вот так семья Рапа оказалась непосредственно причастна к интереснейшему и важнейшему этапу культурного и технического прогресса. Некоторые члены семьи стали хозяевами типографий, другие - издателями и корректорами, а нескольким, уже в ХХ-м веке (среди них и я сам) даже удалось стать инженерами полиграфистами.